«Жизненный путь Ахмада Автуринского»
Язык наименования Русский
Язык наименования Чеченски
Ахмад Автуринский родился в 1824 году в семье жителя аула Автуры Мохмада из чеченского общества гуной. Уже в юном возрасте Ахмад выделялся среди сверстников удалью, искусством наездничества, щедростью и благородством.
Один из оплотов чеченского сопротивления, аул Автуры был все время под прицелом многочисленных военных экспедиций царских военачальников. Но военному командованию царских войск не удавалось запугать непокорных чеченцев, в сердцах которых еще больше укреплялась ненависть к поработителям. Юный Ахмад часто участвовал в постоянных стычках с жестоким врагом.
Весной 1840 года, когда вся Чечня под предводительством имама Шамиля вновь поднялась на священную войну за свободу, войска генерала Граббе начали новый поход в Чечню. 27 октября 1841 года они взяли штурмом села Гелдаган и Автуры. Отчаянное сопротивление чеченцев заставило царские войска остановиться перед входом в горы.
В обнаруженной А. И. Гапаевым в 1986 году чеченской хронике 40-х годов XIX века, написанной на арабском языке, рассказывается о бое отрядов наибов Шоаипа-муллы и Хаджи-Мурата против войск генерала Мусы Ансадойн (Ансалтинского) у берегов реки Терек. Неизвестный чеченский летописец сообщает, как на вызов предводителей: «Кто понесет знамя?» — из рядов войск, подобно льву, выскочил неизвестный юноша на коне. Это был Ахмад Автуринский. Ахмад в боях за родной аул показал себя отважным и зрелым воином. Вследствие чего имя юноши становится известно каждому жителю Чечни. Ахмад благодаря своему доброму сердцу остаётся в народной памяти как защитник обездоленных, вдов и сирот. Всё добытое на войне он не оставляет себе, а делит между неимущими.
По рассказам стариков, имя юноши стало широко известно в Чечне после сражения в Нохчи-мохке, в месте Коьжалган дукъ (начало июня 1842 года). В стане горцев неожиданно, как из-под земли появился неуловимый царский офицер, нанеся большой вред, он невредимым исчезал обратно. Раздраженные удачными вылазками русского храбреца, бывалые джигиты стали обсуждать план поимки офицера. Стоявший рядом юный Ахмад, стесняясь своей смелости, робко предложил свои услуги. Оторопевшие от наглости юнца опытные воины высмеяли Ахмада, а затем с руганью прогнали юношу.
Воспитанный в чеченских традициях уважения к старшим, Ахмад тем не менее решил делом доказать свое право на голос в любом обществе. Юноша подстерег русского офицера и, вступив с ним в единоборство, в сабельном бою поверг врага! Коня и оружие противника 18-летний Ахмад отдал не в меру высокомерным джигитам.
Но не только воинская доблесть пылкого юноши прославила его имя. Храбростью, благородством, добротой и честностью молодой Ахмад завоевывает уважение и любовь народа. Дружеское расположение к Ахмаду питал и сам имам Шамиль, умевший выделять в народе достойных людей.
Особое место в эпосе об Ахмаде Автуринском занимает его дружба с известным на Тереке гребенским казаком. Песня об Ахмаде Автуринском подробно рассказывает о начале их трогательной дружбы в самый разгар Кавказской войны, в середине 40-х годов XIX века.
Двое молодцев — Автуринский Ахмад и казак влюблены в красавицу-казачку из Кизляра. Случайно оба молодца встречаются на невысоком хребте у Терека. Казак, увидев безмятежно спящего чеченца, не стал вероломно пользоваться случаем, напротив, отпустив своего скакуна пастись рядом с конем Ахмада и вытянув из-под чеченца половину бурки, лег рядом с ним. Ахмад увидел тяжелый сон: будто лошадь казака испугала его скакуна. Проснувшись, автуринец увидел, что сон был явью. Гордый Ахмад разбудил казака и пригласил хозяина лошади сразиться с ним в поединке. Удалой казак согласился. Соперники выбрали самое надежное оружие – сабельные клинки. Однако в самый последний момент перед поединком казак обратился к Ахмаду:
«Ты внимательно выслушай, терпения набравшись:
Испугавшись не сказано тебе, Автуринский Ахмад.
Если ты, опередив, меня сразишь,
«Казака убил Автуринский Ахмад» сказав, —
Уладят, тебе не подивятся.
Если я успею, и от моей руки падешь,
Если ты прославленный в стране добрый молодец,
«Один казак убил Автуринского Ахмада» сказав –
Имя твое предадут забвению, Автуринский Ахмад.
На четыре стороны света ты знаменитый, добрый молодец,
Автуринский Ахмад.
Нами любимых, на нас смотрящих
Девушек нет здесь, не вини меня.
На тебя смотрящих нет этих чеченских девушек,
На меня смотрящей нет этой городской кизлярки.
Сердцем верными друзьями, если, стать,
Храбрость показать место еще будет.
Наберись терпения, Автуринский Ахмад», —
Сказав, когда вымолвил это казак,
Согласился с ним Автуринский Ахмад.
Руку пожав, друг друга к груди прижали,
Друзьями стали эти два молодца…
После просьбы своего друга поведать ему о цели своей поездки Ахмад рассказал ему, что он собирается жениться на полюбившейся ему кизлярке. Казак, несмотря на то, что эта девушка нравилась и ему, пожертвовал своей любовью ради святой дружбы и поехал с Ахмадом сватать прекрасную жительницу Кизляра. Казак сосватал ее и со словами доброго напутствия любви и мира провожает молодую пару домой (по преданию, от Кизляра до аула Устар-гардой). При расставании казак добавил:
«Ко мне ты придешь, когда захочешь,
От твоего сердца сердце мерящим другом я буду.
Меня не забывай, Автуринский Ахмад!»
Принявшую веру мужа прекрасную кизлярку родственники Ахмада называли ГIизларха (Кизлярка). До свадьбы, по обычаю, девушка жила у одного из друзей Ахмада, в доме жителя Малых Атагов Кадия (ныне его потомки Кадиевы). На свадьбу друга гребенский казак пригнал после удачного набега в Затеречном степи 40 жеребцов. Вместе с другими друзьями Ахмада казак сопровождал невесту в свадебном эскорте от Малых Атагов до Автуров. На свадьбу с поздравлениями приезжал имам Шамиль.
Ахмада с его верным другом гребенским казаком Санькой связывали не только товарищеские, но и кровные узы. От отца к сыну переходило в гуноевском тайпе предание о родстве гуноевцев с гребенскими казаками…
Во время нового укрепления ислама в Нохчи-мохке (Ичкерия) проповедником Берс-шейхом из Курчалоя несколько семей гуноевцев, не желая отказываться от своих древних обычаев, ушли из Гуноя, поселившись на равнине в селении Алды. Однажды двое парней-гуноевцев, поссорившись между собой из-за любимой девушки, начали рубиться кинжалами. Родственники убийцы вынуждены были уйти из аула и поселившись за Тереком, основали, согласно преданию гуноевцев, по имени главы семьи село Оьрза-гIала. После переселения сюда (в 1711-1712 годах) с правого берега Терека гребенских казаков, основавших станицу Червленную, гуноевцы породнились с гребенцами.
Это не составляло труда, так как издавна принятые чеченцами гребенские казаки, переняв одежду, обычаи и нравы кавказцев, и породнившись с местными жителями, отличались от чеченцев лишь религией и русским языком, обильно пополненным кавказскими словами. Пошедшие от гуноевцев казачьи фамилии Гулаевых, Байсунгуровых, Борискиных и Титкиных отлично помнили свое происхождение и не теряли своих родственных связей с чеченцами даже во время войн, развязанных русским царизмом против Чечни. Истинные казаки в совершенстве знали чеченский язык, чрезвычайно гордясь своим родством (среди казаков были представители и других чеченских тайпов) и дружбой с чеченцами.
Проведший в плену у чеченцев 10 мecяцев С.Беляев с удивлением вспоминал, что несмотря на кровопролитную войну, чеченцы считают казаков своими братьями. В своем «Дневнике русского солдата, бывшего десять месяцев в плену у чеченцев» в 1848 году С. Беляев писал: «Газак — казак или русский вообще. Это название еще довольно ласковое, потому что они казаков любят, несмотря, что те не милуют их. Они говорят: «Гlалгlазки джигит, люля узуш вац, нохчий санна ваша ву». То есть: «Казак молодец! Трубку не курит! Словно чеченец, брат нам!»»
В честь своего друга — казака Саньки Ахмад нарек своего сына именем Сату. У Ахмада были также четыре дочери.
В доме Ахмада жил его друг, беглый русский солдат Кузьма, ушедший из солдатской неволи (в селе Автуры до сих пор живут чеченцы — потомки Кузьмы).
В целях восстановления истребляемого войной народонаселения, укрепления границ, развития экономических и других связей имам Шамиль с 1842 года переселяет безземельных жителей нагорного Дагестана в Чечню. Обосновавшиеся в Автурах дагестанцы были наделены землей, построили дома, наладили с помощью чеченцев хозяйство и вскоре мало чем отличались от чеченцев, деля с остальными автуринцами все радости, беды и военные невзгоды. В Автурах поселились также семьи непокорных беженцев — мухаджиров из Тарков, Кумыкии и других мест, находящихся под властью царской колониальной администрации. Среди помогающих переселенцам был и Ахмад.
Ахмад остался в народной памяти защитником обездоленных, вдов и сирот. Молодой наездник все свои трофеи и военную добычу неизменно раздавал в пользу неимущих.
В селении Эвтуры поживала одна пожилая бездетная вдова. В те времена нечего было есть, кроме того, что выращено в огороде, или разведено ведением домашнего скота. У каждого из сельчан на окраине села был участок для посева. Вот и Ахмад Эвтуринский решил спахать свой огород. Когда он шел по улице он увидел вышедшую пожилую женщину. Ахмад подошел к ней поприветствовал ее, спросил, как у нее здоровье, и рассказал, куда он идет. Когда он повернулся, чтобы пойти дальше в след он услышал, как женщина сказала: «Если бы у меня был бы такой сын, как ты, он бы тоже спахал бы мой участок». Когда Ахмад услышал это, он спросил ее, где находиться ее участок. Вечером, придя домой, он позвал женщину, и сказал: «Завтра Вы можете посеять свой огород, сегодня Вы тоже нашли сына. Он, в этот день, оставив свой огород, спахал ее огород. Ахмад очень любил делать благое дело для других.
В центре селении Эвтуры находится святыня Баматгир Хаджи. В то время молодой человек спросил у Баматгира Хаджи: — Давно ли Вы знаете, что такое сахар? Баматгира Хаджи рассказал ему: «Сын Ахмада Эвтаринского Сату и я, мы были ровесниками. У Ахмада в доме всегда были гости, вот однажды к ним приезжает в гости Шемиль. Жена Ахмада накрыла большой стол, пришли, и местные друзья Ахмада и ужинали. Я и Сату мы смотрели в окно и наблюдали за ними. Когда Ахмад встал и направился к двери, мы убежали думая, что он идет ругать нас. Сату успел убежать, он был ловким, я пытался убежать, но не смог. Ахмад поймал меня, и положил мне в рот кусок сахара. И с тех пор я знаю, что такое сахар». Счастливый Ахмед, так прозвал его имам Шамиль за безграничную смелость и везение в бою. Он с малых лет был очень трудолюбивым и смекалистым. Ахмед Автуринский — так назвал его первая рука знаменитого Байбулата Таймиева и не менее его известный на Кавказе Исмаил Дуда. Этот лихой наездник и истинный горец был родом из Урус-Мартана. Вот как рассказывают, как судьба свела Дуду Исмаиловича с Ахмадом Автуринским.
Живописен образ горца Дуды Исмаиловича, который сродни русскому богатырю Илье Муромцу. Он воплотил в себе лучшие черты народных мстителей – ум, находчивость, отвагу. Он был, очень уважаем и почитаем в народе. С юных лет славился своим умом, находчивостью и смелостью. Бывал во многих стычках с царскими стражниками и солдатами. Всегда выходил победителем. В Урус-Мартане его знал и стар, и млад. Он строго соблюдал чеченский этикет: уважение старших, почитание младших, благородство по отношению к женщинам и никакой брани при них. Кому надо было жениться, но не было своего коня – приходили к нему. Если родственники отобьют невесту – опять к нему. Если нет денег на калым – занимали у него. И на перемирия брали его. Любой спор разрешался, если скажешь, что меня послал Дуда Исмаилович. Высшей доблестью для юношей считалось, если они в составе отряда Дуды Исмаиловича совершат набег за Терек, в кабардинские или калмыцкие степи, а то и в Грузию. Его отряд имел отменных скакунов, отличался высокой боеспособностью, держал порядок в окружающих селах. Думается, пока Бейбулат Таймиев решал внешние дела чеченцев, внутренними занимался Дуда Исмаилович. Дорожил своим другом и Бейбулат. Когда топот копыт начал уже приближаться, Дуда Исмаилович захотел узнать, кто же посмел нарушить покой его отряда? Вдруг командир его отряда Бота без предупреждения откроет огонь?
Смотрящий в подзорную трубу Дуда Исмаилович не увидел в седле джигита. Он стал свидетелем такой картины: когда лошадь поравнялась с Ботой, какой-то юноша вынырнул из-под скакуна и кинжалом вырезал пышный ус Боты. Тот остолбенел на миг от неожиданности… Но тут же вскочил на коня. Выстрелил из чеченского пистолета в огонь. Поднялся синий дым. Джигиты бросились кто куда. А гостя и след простыл, когда бойцы Дуды Исмаиловича открыли пальбу по нежданному ночному всаднику.
– Не стрелять! – грозно приказал Дуда Исмаилович.
И тут Бота увидел в его руках английскую подзорную трубу. Он понял, что его позор Дуде Исмаиловичу известен. Значит, он наблюдал всю картину инцидента у костра. О, Аллах! Какой позор осрамиться перед таким прославленным джигитом. Между тем Дуда Исмаилович оставил их одних, чтобы не стеснять своим присутствием. Он неподалёку расположился на отдых до рассвета. Завтра рано утром надо было выдвинуться к городу Кизляр, устроить засаду и отбить казну у почтовой оказии. Да и взял Дуда Исмаилович с собой не добровольцев, от которых отбоя не было, а отбирал сам – лучших, смелых, надежных, изучал их родословную по отцовской и материнской линии до седьмого колена. Притом больше всех он надеялся на Боту. А теперь его надежда стоит перед ним без одного уса и выглядит паршивой овечкой с клоком висячей шерсти.
У всех был серьезный и жалкий вид, как у провинившихся бойцов. Так оно и было. Они не знали, кто этот джигит, не ожидали. У них не было врагов, тем более здесь за Тереком, где кругом лежат казачьи станицы. Здесь чеченцы никогда никому не делали зла. Соседей своих берегли. Они ночами обходили владения терских, сунженских, гребенских казаков и нападали на владения кабардинских или астраханских князей. Но почту брать разрешалось. В этих делах и казаки не раз бывали на стороне отважных чеченцев.
– Дуда, прости нас. Мы ударили в грязь лицом перед тобой. За свою беспечность мы уже наказаны. Какой-то юноша, как молния, залетел сюда и отрезал ус Боты, – доложил старший из группы и понуро опустил голову.
– Дай Бог, чтобы вы больше не ударяли лицом в грязь. Это ерунда.
Когда ты выехал за добычей, надо быть начеку. Тут и другие джигиты могут ходить. Они могут быть смелее нас, раз такое учиняет самый малый из них. Я же вам сказал выставить дозор, много не шуметь, громко не разговаривать… Больше всех переживал Бота. Он стоял, понурив голову. Из его глаз от обиды текли слезы. Будь на то его воля, он сейчас обыскал бы все эти степи, нашел этого дерзкого мальчишку и показал бы ему, кто храбрее и сильнее. Но Дуда Исмаилович их учил: никогда не гонитесь за врагом, не зная, что он вам уготовил. Остались живы – слава Аллаху! Другой раз будьте умнее. Храбрость без ума – дурость, а последняя приводит к позору. Что теперь скажет Бота сельчанам?
До сих пор в народе жила притча: «Опозорился, как Тата, которому вырезали ус». Теперь уж в притчу поставят другое имя – Бота. Не объяснишь же людям, как это неожиданно случилось… Вот так ходит по нашим пятам позор, ищет наши слабые места. Так устроен мир, тут добра, ума, зла, подлости – всего хватает. И Всевышний создает под каждый случай причину, проверяет нашу бдительность. А все товарищи Боты поняли, что это ему наказание за его надменность. Еще час назад он хвастался, что смелее и проворнее его нет никого во всем отряде, а теперь Бота был повержен по независящим от себя причинам.
– Если этот джигит, который вырезал так искусно ус Боты, вдруг окажется в нашей среде, то учтите, запрещаю затевать с ним ссору ради мести, – предупредил джигитов Дуда Исмаилович.
Бота после этих слов совсем ушел в себя. Ему подумалось, что это затея Дуды Исмаиловича. Он же на стороне многих храбрецов знает. И в сердцах подумал: «Такое не прощается. Только попадись мне этот щенок. Я ему устрою!» Дуда Исмаилович был в приподнятом духе. Этот ночной смельчак поднял ему настроение. Он вспомнил свою молодость. И был рад тому, что в этих степях за Тереком, далеко от родного дома ищет приключения молодой чеченец. Значит, какой-то незнакомый смельчак узнал, что я с отрядом ушел в поход и преследует нас, чтобы в удобный момент влиться в отряд, – подумал он. Подобное и раньше бывало в истории чеченских наездников. Молодые храбрецы по-разному показывали свою удаль Бейбулату Таймиеву и Дуде Исмаиловичу. Лишь самые дерзкие и отважные зачислялись в отряд. Такие были неписаные правила походного устава. Видавшие виды царские генералы удивлялись, когда ни с того, ни с сего в ряды огромного войска заскакивал какой-то смельчак и затевал ручной бой. Такие неожиданные их вылазки наносили непоправимый урон армии. Как правило, эти бойцы-одиночки выбирали офицера в орденах и бились отчаянно.
Бывало, 10-12 человек уложит и тут же исчезает джигит. Потом ищи ветра в поле. Откуда было знать военным, что таким путем в отряды Бейбулата Таймиева отбирались бойцы. Бывало, что пристреливали служивые таких героев-одиночек, а потом выдавали родителям с большими почестями. Вот за такие дерзкие действия впоследствии в охрану или, как говорили тогда, в караул царя попали джигиты-чеченцы. Было дано указание – ставить их на довольствие в армии. А потом из таких смельчаков и была создана Дикая дивизия, которая принесла всемирную славу российским войскам.
Дуде Исмаиловичу было всего лишь 15 лет, когда он случайно помог отряду чеченского наездника Джумина Актула из Чечен-аула. Он офицера и четырех солдат взял в плен в том бою. За это получил прозвище Дуда Мартановский. Тогда и прославился он, как смелый воин и честный джигит. Теперь сам Дуда Исмаилович был обрадован ночным происшествием. Такой дерзкий номер ему самому еще не приходил на ум. Чеченцы не прощают обид. Значит, юноша отчаянно смелый и ничего не боится, даже мести своего сородича. Это был горец, не боящийся смерти. На второй день рано утром Дуда Исмаилович начал искать пристанище своему отряду у болота в камышах на подходах к Кизляру, чтобы неожиданно выскочить из засады и напасть на почту. Он ехал верхом среди высоких зарослей камыша, как вдруг тропка кончилась и уперлась в болото. Лошадь зафыркала и попятилась назад. «Неужели волк», – подумал Дуда Исмаилович. Ведь этот хищник на открытом месте идет на водопой. На всякий случай он приготовил ружье. И в это время из камыша послышался чей-то стон:
– О, Аллах! О Аллах! Лишь ты можешь мне помочь! – шептал кто-то в камышах.
– Ассалам Алайкум! Мой брат по вере! Что случилось с тобой? – крикнул Дуда Исмаилович, удерживая своего скакуна, который рвался покинуть это место.
– Ва алайкум салам! Если ты Дуда Исмаилович, помоги мне. Если нет, то иди своей дорогой… Здесь картина для глаз только такого сильного джигита, как Дуда Исмаилович, – простонал незнакомец.
Дуда Исмаилович расслабил узду и тут же пришпорив ударил плетью своего коня. Настроил его под свою волю и крикнул:
– Я Дуда Исмаилович! Но мой скакун не идет в камыши! Что там у тебя, волк?! Скажи, что случилось?
– Проходи своей дорогой, ты не Дуда Исмаилович! У Дуды конь ученый, он его во всем слушается и в огонь идет, – сказал попавший в беду и снова начал звать на помощь Аллаха.
– Да скончаться мне на месте, если я не Дуда Исмаилович! Все тридцать пять лет им был. И не стращай меня своим лешим. И скакун мой выращен мной сызмальства! – закричал оскорбленный Дуда Исмаилович.
Погнал своего скакуна прочь от того места, закрыл ему глаза и погнал обратно в камыши. Перед ним была ужасная картина: толстый, как бревно, удав, тройным кольцом обвил и давил юношу вместе с конем своим. Юноша был в предсмертном поту и имел вид трупа, но держался из последних сил, благодаря своему могучему духу и смелости.
– О, Дуда Исмаилович, скакуна моего береги! – крикнул он, увидев шашку в руках джигита.
Дуда Исмаилович ударом шашки буквально разрубил удава пополам, и отпущенная им лошадь от испугу ускакала в степь вместе с оторопевшим всадником. Да и скакун Дуды Исмаиловича, почувствовав запах удава, не стал слушаться хозяина и ускакал подальше от того места. Так и не смогли встретиться два всадника.
Вскоре Дуда Исмаилович нашел место, где почтовый тракт делает поворот. Была здесь и дорога для отхода, миновавшая Кизляр. Он вернулся к своему отряду. К полудню им уже надо было закончить приготовления на почтовом тракте. Однако в этот день почта не появилась. Не было ее и на следующий день. Джигиты и не думали возвращаться без добычи.
По очереди пасли скакунов и отдыхали в зарослях. Про случай с удавом Дуда Исмаилович им ничего не говорил. На третий день, в час обеденной молитвы издалека послышался звон колокольчиков почтовых лошадей. Дуда Исмаилович посмотрел в свою английскую подзорную трубу. Два почтовых фаэтона сопровождали две сотни стражи. А до сих пор бывало от силы 50 человек охраны. «Значит, большая казна», – решил Дуда Исмаилович. На его лице появилась улыбка. Повернулся в сторону своего отряда из 25 смельчаков и заговорил:
– Дорогие мои мартановцы! Если мы будем хорошо драться, то одному из нас достанется пять солдат из караула. Плохо будем биться, то все десять на одного будут. Если вы решили не нападать на почту, то мне достанется две сотни мужиков. Помощь приходит от Бога! Он свидетель, что мы не от хорошей жизни решили отбить эту казну. Если живы будем, богатство нас ждет. Будем биты, слава о нас в веках будет жить. Что будем делать, братья?
– Если считал, что мы можем испугаться большого войска, то зачем ты нас брал с собой? Если будет на то воля Аллаха, отобьем почту. Нет, так все равно же нам рано или поздно помирать! Лучше славная кончина в бою. О, Дуда Исмаилович, начни бой, у тебя рука легкая на схватки боевые! – сказал старший из джигитов. Ему было двадцать лет и две недели от роду. Эта была его десятая вылазка.
– О, гордые сыны чеченцев, если б сомневался в вас, то не привел бы в эти ногайские степи. Кто от души дерется, у того силы в два раза прибавляются, говорил шейх Мансур. Кто сегодня умрет – считайте это газават, кто жив останется, тот дойдет до Мартана и расскажет, как храбро мы бились. Удача в руках Аллаха! – сказал Дуда Исмаилович и направил своего скакуна навстречу почтовой оказии. Первый наряд сразу наткнулся на Дуду Исмаиловича. Он стоял на дороге и первым заговорил:
– Господин полковник! Вы помните меня? Три года назад я тебе нанес легкие раны, считая, что дама, которая была с тобой на фаэтоне, твоя жена. Теперь тут нет женщин, и я тебя не пожалею!
– Я помню тебя, чеченец-абрек. Благодарю тебя за ту честь, оказанную женщине. Да, это была моя жена. Она в восторге была от вашего благородства. А теперь освободи дорогу, до почты доберешься только через мой труп!
– Да не будь сиротой, господин полковник! Ты же знаешь, без боя мы не отступим. Даже если почту у тебя не отобьем, нам будет приятно знать, что в теле каждого из нас бьется храброе сердце! – сказал Дуда Исмаилович и ринулся в бой. Он оставил полковника своим волчатам, а сам с гиком двинулся вглубь войска.
Неожиданно начавшийся бой начал разгораться все сильнее. В гуще войска пристрелить Дуду Исмаиловича было невозможно. А в ручном бою, где применялось холодное оружие, проворнее его не было никого. Половина войска уже были перебиты. Раненый полковник приказал:
– Немедленно отступить в степь!
Это был умный ход. На узкой тропе, в зарослях солдатам трудно применить оружие. Да и страх был велик, не зная количества нападающих. А когда войска вышли на равнину, стало ясно, что караул атаковала горстка смельчаков. Против ружейной пальбы чеченцы были бессильны. Их ряды начали быстро таять. А полковник все кричал:
– Рассредоточиться! Ложись и открывай ружейный огонь!
Дуда Исмаилович был несколько раз ранен. Все равно держался на ногах и вел бой в гуще толпы солдат. Бой был скорый. Дуда не успевал оглянуться и оценить ситуацию. Но полковник уже команды не отдавал. Он лежал связанный с кляпом во рту. Неожиданно кто-то сзади проткнул Дуду Исмаиловича штыком винтовки. Он невольно посмотрел вверх и заметил, как юноша-горец теснит царские войска. Словно волк, заскочивший в отару, он бился шашкой, кинжалом. Потом на высоком скаку уходил под лошадь и стрелял из пистолета. Этот отчаянный воин был неуязвим. Как стадо баранов гнал он горстку солдат по полю. Раненый Дуда Исмаилович облокотился о колесо фаэтона и следил за полем боя. Там уже все было завершено. Солдаты перебиты. А юноша с горсткой оставшихся солдат ушел далеко в сторону Кизляра.
Несколько человек из отряда чеченцев были еще на ногах, но все были ранены. Большинство погибли. С группой оставшихся бойцов, загрузив тела мертвых на фаэтоны, а кое-кого на собственного коня, Дуда Исмаилович вернулся домой. День и ночь не отходили от Дуды родственники. Ему было плохо. На шестой день он позвал к себе имама сельской мечети.
Он спросил у врачей состояние раненого. Старые врачи сказали, что через неделю пойдет на поправку, а молодые твердили, что через три дня скончается, мол, много крови потерял. Главный мулла, имам сельской мечети, спросил Дуду Исмаиловича:
– Дуда, давай диктуй свое завещание. У смерти свой закон. Она приходит неожиданно. Ей нет разницы, трус ты или герой. В назначенный Всевышним час душа должна покинуть тело. Если у тебя остались какие-то сожаления или не исполненные желания, говори, все, что в наших силах, мы исполним.
– У меня нет для Шерета (раздачи потомкам) богатств, но сожаления у меня остаются. Когда мы были в походе, неизвестный юноша вырезал ус у Боты. Потом я его спас из объятий удава. Затем этот юноша ввязался в бой и погнал остаток войска с поля боя. Хотел бы я знать, кто он и откуда?
Стоявший у дверей Бота, который был весь перевязан, вышел вперед и сказал:
– Это чистая, правда, так и было.
– Что вы говорите, – вскочил старец Чаккарма и грозно уставился на сына своего брата Боту.
– Эх, скончаться бы мне раньше этого позора! Какой юноша, я ему голову побрею!
– Дядя, не горячись. Ты же не знаешь, как это было. Тот юноша настоящий герой.
– Тогда другое дело, – старый Чаккарма успокоился.
– Надо же, есть у нас еще герои, – сказал кто-то из старцев.
– Но найти его будет трудно.
– Ничего сложного, – сказал имам села. – Мы всюду пошлем гонцов с вестью, что Дуда Исмаилович при смерти. Кто хочет его видеть живым, чтобы торопился в Мартан. А такой джигит непременно прибудет.
– Спасибо! – обрадовался Дуда Исмаилович. Он приказал приготовить для него топчан под навесом во дворе. Отныне он спать будет на улице, а днем будут переносить его в центр двора, на лужайку.
После этой горькой вести со всех аулов приезжали люди толпами, чтобы навести раненого Дуду Исмаиловича. Это поистине был всеобщий любимец. На четвертый день, когда солнце поднялось высоко над горными вершинами, Дуде Исмаиловичу показалось, что он слышит знакомый топот конских копыт.
– О, Аллах, дай мне силы, чтобы этот парень меня видел немного в духе! – взмолился он. А племянника, который стоял у кровати, попросил:
– Давай быстро ставь мне под голову большую подушку и приподними меня. Сейчас у меня будет важный гость.
Племянник едва успел выполнить его просьбу. Через плетень во двор на высоком скаку залетела лошадь и остановилась как вкопанная. С нее спрыгнул и подбежал к Дуде Исмаиловичу юноша:
– Дуда Исмаилович! Да не будь ты сиротой! Ради меня не умирай! Я теперь знаю, как воевать с редутом противника!
– Да будет долог твой век, юноша! Когда в Чечне подрастают такие джигиты, и умереть можно спокойно. А что ты воевать умеешь, я знаю. А как ты в объятья удава угодил?
– Проезжал я это место. Лошадь начала фыркать, пятиться. Решил узнать, что же там такое. Погнал силой скакуна в камыш. А он случайно на него наступил. И вот эта змея мстила мне за рану копытом коня.
Теперь чувствовалось, что Дуда Исмаилович пошел на поправку, ему уже врач не нужен был. Хотя доктор был уже здесь и ждал окончания их разговора. Его доставили специально из крепости Грозная. За визит врача наместнику Ермолову был дан в подарок лучший скакун, за разрешение взять микстуры еще была преподнесена шашка гурда. Когда его подвели к больным, удивлению врача не было предела. Молодой гость и хозяин были в сплошных резаных, колотых, огнестрельных ранах. А они смеялись, как ни в чем не бывало.
– Сначала обработайте и перевяжите раны моего гостя, – предложил Дуда Исмаилович.
– Ради Аллаха, Дуда, не ставь меня в неловкое положение. Я не нарушу традиции отцов: я молод, значит, буду вторым, – сказал гость.
Вскоре оба раненых были перевязаны и уложены в постель в отдельной комнате. Врач строго наказал никого к ним не пускать. Однако из комнаты Дуды Исмаиловича и его гостя слышался задорный смех. Они вспоминали разные веселые случаи из своей жизни. Когда уже поужинали и приготовились к ночному отдыху, Дуда Исмаилович спросил гостя:
– А чей ты будешь? Откуда?
– Я сын Махмата из села Автуры, – ответил гость.
– Отныне не говори, что сын Махмата из Автуры, а отвечай – я Ахмат Автуринский. Дуда Исмаилович позвал своего брата и строго наказал ему:
– Умру ли я от этих ран или останусь живым, сделай одно дело. Мой семизарядный русский револьвер, саблю и кинжал я дарю Ахмату Автуринскому. Когда ты просишь у Аллаха помощи, то он посылает самого лучшего. Я в этом убедился лично, и все видел своими глазами. Если б не этот Ахмат Автуринский, лежать нам всем в ногайской степи мертвыми. Ахмат, пусть тебя и Бог любит, как я.
Дуда Исмаилович встал с постели. Тут же вскочил и Ахмат Автуринский. Они взялись за руки и крепко обнялись.
– А теперь позовите Боту, – попросил Дуда Исмаилович своего брата.
– Да вы что делаете? Вы на ногах, а врач наказал лежать! – удивился Бота.
Дуда Исмаилович сказал:
– Бота, если ты простил бы мне такое, то прости Ахмату свой вырезанный ус! Он этим поступком хороший и дерзкий урок преподнес нам всем.
– Прощаю. Да простит его, как и я, Аллах! – Бота подал руку Ахмату. Они обнялись:
– Отныне и навсегда вы братья! – сказал Дуда Исмаилович.
Через три дня в доме Дуды Исмаиловича вновь собралась молодежь. Они собрались, чтобы проститься с Ахматом Автуринским. Таков обычай горцев. Пока хозяин не разрешит, гость должен находиться у него. А спустя три дня уже гость вправе проявить свое желание и покинуть этот гостеприимный дом.
Вот и уезжал Ахмат Автуринский в свое родовое село. Там еще не знали, где он, что с ним. Он просто первый раз на своем выращенном скакуне выехал из дому на несколько дней, чтобы узнать себя, своего скакуна, увидеть мир и заявить о себе.
В составе отряда наиба Большой Чечни (вилайет Шали) Суаиба-муллы из Эрсеноя Ахмад участвует в разгроме войск графа Воронцова в Нохчи-мохке летом 1845 года. В этой кампании Суаиб-мулла героически погиб при преследовании царских войск.
После смерти Суаиба-муллы Эрсеноевского наибство Большой Чечни было разделено на два округа, наибами которых стали Бота Шамурзаев и Талхиг Курчало из села Шали. Автуры входили в округ Шали.
Царские власти на завоеванной территории запада Чеченской области (на месте уничтоженных карабулакских аулов) основывают укрепленные поселения, заселяя их казаками. В 1845-1846 годах с созданной здесь Верхнее сунженской линии царские войска совершают набеги в Чечню. В Дагестане русские отряды прокладывают Военною — Ахтынскую дорогу, постепенно ограничивая поле деятельности непокорных горцев. В октябре 1846 года Шамиль ведет упорные бои против войск князя Бейбутова при дагестанском селе Кугеши, но 15 октября в ночном бою имам терпит поражение и отступает.
Осознавая сложное положение и получая от разведки сведения о намечающихся походах в Чечню, имам Шамиль пишет в средине января 1847 года наибам Чечни:
«…Вы видели все труды и тяжести горских народов в боях с заблудившимися и как они стояли перед нами в текущем году. Теперь очередь стать перед этими нечестивыми дошла до вас. Если вы примете все тяжести, выставите всех совершеннолетних, вступите в войну, то вы славные люди, и Аллах вам поможет. Если же вы уклонитесь, то вы потеряете ваш авторитет и геройскую славу, которая утвердилась за вами с отцовских времен, и Аллах разгневается на вас. А это для вас большой ущерб. В помощь вам мы посылаем горских бойцов дагестанских. — Д. Х. один отряд. Если вы терпеливо постараетесь, то этот отряд будет достаточен. В Коране сказано Аллахом: «Терпите, старайтесь…». В марте 1847 года имам Шамиль, ведя серьезную подготовку к обороне, по разным причинам, в том числе и из-за жалоб народа, сменил нескольких наибов, не пощадив даже одного из самых предприимчивых — Талхига Шалинского. Мудиром (генерал-губернатором) Большой Чечни был назначен один из участников разгрома войск князя Воронцова в Нохчи-мохке в 1845 году Бота Шамурзаев. На место Талхига наибом округа Шали Большой Чечни был поставлен Ахмад Автуринский, пользовавшийся уважением всей Большой Чечни».
После неудачи в Дагестане Шамиль придавал защите Большой Чечни огромнoe значение. Царский генерал-майор Нестеров докладывал начальнику главного штаба на Кавказе 24 марта 1847 года: «Шамиль со всеми своими приверженцами находится в с. Автуры, где объявил жителям, что он не возвратится в Ведено, пока не обеспечит их от нападения русских войск, всенародно читает успокоительные проповеди, для слушания коих стекаются все окрестные жители, даже cтapцы, жены и дети. Должно полагать, что он присутствием своим может успокоить жителей, взволнованных последними набегами и выжидает появления подножного корма или подкрепления из Дагестана…»
Шамиль издавна относился к Aхмаду с симпатией. Еще во время женитьбы имама на принявшей ислам армянке Шуанет (Анна Улуханова) юный острослов и прекрасный наездник Ахмад был, по преданию, сватом Шамиля. Во время своего пребывания в Большой Чечне Шамиль всегда останавливался у Aхмада Автуринского и в самом ауле Автуры принимал посетителей, выслушивал жалобы и рассматривал дела в суде.
Пребывание Ахмада на должности наиба пришлось на очень трудный период.
Весной 1847 года царские войска осадили Гергебиль в горном Дагестане, но героически защищавшие его в течение нескольких месяцев мюриды, поддержанные 1-8 июня отрядами Шамиля, отбились. С огромными потерями войска Воронцова отступили. Начавшаяся в горах холера вынудила обе стороны прекратить военные действия. 25 июля князь Воронцов осадил дагестанский аул Салты. Имам послал на выручку осажденным своих лучших дагестанских наибов Хаджи-Мурата, Кибит-Магому и Данил-бека, но они так и не смогли пробиться через кольцо врагов, и 7 августа ушли ни с чем. Шамиль неоднократно пытался разорвать блокаду Салтов, но успexa не имел.
Отчаянное, почти двухмесячное сопротивление мучимых голодом, жаждой и холерой горцев после гибели большинства защитников было сломлено. С огромными потерями царские войска взяли аул, после того, как остатки его защитников, пробившись через окружение, ушли к имаму. В ряде важных селений, закрывавших дорогу в средний Дагестан, русские разместили свои гарнизоны.
Не лучшим было и положение Чечни. Постоянные бои против царских войск, экономическая блокада, связанные с войной лишения изматывали народ. Но люди Большой Чечни верили молодому наибу и шли за ним, невзирая на опасности. Ахмад во главе своих отрядов принимал активное участие в военных действиях против царских войск, как в Большой, так и в Малой Чечне, в которую в эти годы переносятся основные военные действия.
Волконский писал, что «15 декабря 1847 года полковник генерального штаба Форстен занял села Гойты, Боагачарой, и войска наибов Атабая, Муртазали (салатовский наиб. — Д. Х.), Садуллы и Ахмата опоздали, они прискакали на тревогу тогда, когда войска были вытеснены из Гойты и успели скрыться в лагере.
23 декабря предполагалось всем отрядам выступить из Чечни и развести войска на отдых, как вдруг получили известие, что Ахмат и Геха намереваются с конными партиями двинуться к низовьям реки Сунжи. В Чуртугае (Петропавловской. — Д. Х.) полковник Форстер узнал: наибы уже возвратились с поиска на Сунженской линии.
21 января 1848 года вечером лазутчики дали знать, что наибы Ахмат и Геха возвратились со своими партиями за Аргун».
Ахмад без устали кидается со своим отрядом в наиболее уязвимые места, нанося урон окружающим Чечню линией крепостей и станиц колонизаторам.
Положение умирающего от холода, голода, обескровленного войной населения плоскостной Чечни и Дагестана было настолько серьезным, что в январе 1848 года имам Шамиль собрал в Ведено наибов, главнейших старшин и духовных лиц и объявил им, что, не видя от народа помощи в своих предприятиях и усердия в военных действиях против русских, он слагает с себя звание имама. Собрание объявило, что оно не допустит этого, потому что в горах нет человека, более достойного носить звание имама, нapод не только готов подчиняться требованиям Шамиля, но обязывается послушанием и его сыну, к которому после смерти отца должно перейти звание имама.
Ахмад уезжал из Ведено с тяжелым сердцем, думая о словах начальника Аварской области Хаджи-Мурата из Хунзаха, бросившего в лицо Шамилю в ответ на решение сделать преемником Шамиля его сына наиба Гази-Мухаммеда: «Имамом должен быть тот, у кого шашка острее». Ахмад знал, что имам не простит этого Хаджи-Мурату. В Малой Чечне продолжались кровопролитные бои. В марте 1849 года все селение Автуры высыпало на улицы, чтобы встретить обоз эвакуированных из пылающей огнем пожарищ Малой Чечни семей черкесских мухаджиров (беженцев из завоеванной царизмом Кабарды). Гостеприимные автуринцы под звуки салюта обнимали хмурых, изможденных людей и разводили их по своим саманным и турлучным лачугам, делясь последним куском хлеба. В своей кунацкой Ахмад разместил семью отважного мудира Малой Чечни кабардинца Мухаммеда-Мирзы Анзорова. Кабардинцы были поражены, узнав, что среди автуринцев были их сородичи, бежавшие из Кабарды в Чечню к Бейбулату более 20 лет назад, еще при Ермолове.
Вскоре автуринцы все от мала до велика, вышли на белхи (совместная работа для оказания помощи), за несколько дней возведя дома переселенцам. С тех пор в Автурах появился черкесский квартал (чергазийн куьпа) и черкесские кладбища (чергазийн кешнаш).
Изматывавшая кавказские народы долголетняя кровопролитная война, тяжесть которой ложилась в основном на Чечню, невзгоды военных лет, тяготы службы, начавшиеся одна за другой неудачи войск имама вызывали недовольство людей, апатию и усталость. На многих действовала лживая пропаганда царских военачальников, от имени царя торжественно обещавших в прокламациях чеченцам все блага жизни, землю и автономию, если они прекратят сопротивление.
Огнем и мечом, обманом и подкупом, политикой «разделяй и властвуй» колонизаторам удалось разъединить народ.
В четыре летних экспедиции 1850 года вся Малая Чечня была разгромлена царскими войсками, а жители ушли в горы. Шли слухи, что если чеченцы не вернутся, то всю Малую Чечню царское командование хочет заселить казаками, как сделали, завоевав западную часть Чеченской области (Карабулак) и образовав Верхне сунженскую линию в 1845 году. Доведенные до отчаяния несколько тысяч чеченцев переселились в зону, контролируемую царским командованием.
Терпевший поражения имам Шамиль все больше терял авторитет, росло недовольство его неспособностью защищать Чечню, Имам ужесточал меры поддержания порядка в Чеченской и других областях Имамата. Участились смертные казни.
Но произошло то, что имам не мог предвидеть: ужесточение режима, запугивание слабых вызвали ответную реакцию тех, на ком десятилетиями держалось сопротивление царизму, кто укреплял в людях дух свободолюбия и непокорности и кто не собирался терпеть никакого ярма на шее своего народа.
Об этих людях в статье «Покорение Кавказа» писал после окончания Кавказской войны один из ее участников: «Почему так долго держались против нас чеченцы, терпели и голод и крайнюю нужду, умирали и посылали детей на смерть? Нам кажется, не из одной покорности Шамилю и его проповедникам, не из слепой ненависти к гяурам, не из жажды грабежа, как думают многие, нет, из желания независимости, по естественному убеждению народа, отстаивающего свою свободу, из чести и славы».
Среди таких людей был и Ахмад: Правление Ахмада во главе наибства отличалось мягкостью по отношению к наказуемым, защитой осужденных на казнь. По преданиям, Ахмад высказал имаму свое несогласие с тем, что тот нарушает шариат, приказав конфисковывать в пользу государства имущество казненных. Имущество после смерти приговоренного считается имуществом сиротским и изъятию не подлежит. Имам Шамиль был вынужден согласиться с доводами наиба. Недовольства чеченцев вызывало также то, что Шамиль, выдвинутый на должность имама Мехкан кхелом (Советом страны) Чечни, с молчаливого согласия лидеров Чечни практически распустил этот орган власти народа, заменив его своими людьми в Диван-хане.
Вмешательство Ахмада, пользовавшегося уважением имама, спасло от суда Шамиля одного из авторитетов религиозной оппозиции Имамата — Кунту-хаджи Кишиева из Илисхан-юрта, открытые проповеди мира и покорности судьбе которого в военное время могли грозить большими неприятностями. Ахмад содействовал также побегу одного из осужденных мулл.
Очень сильно на молодого Ахмада повлиял случай, когда в перестрелке были убиты шестеро перебежчиков из аула Устар-Гардой. Ахмаду была объявлена кровная месть, хотя наиб приказал oткpыть огонь лишь после того, как перебежчики убили одного из всадников и отказались вернуться в село при условии прощения убийства.
Кровь убитых причиняла непрерывное страдание молодому наибу, мучившемуся сомнением, справедливо ли он поступил, отдав приказ стрелять.
Последовавший вскоре за тем открытый отказ Ахмада казнить семерых осужденных привел к тому, что Ахмад добровольно сложил с себя обязанности наиба в 1849 году. Талхиг, назначенный наибом вместо Ахмада, совершил смертную казнь осужденных.
Несмотря на отказ от должности наиба, Ахмад не отказывается от борьбы с царизмом и не теряет связи с Шамилем. В письме к Ахмаду, переданном ему через тайного дипломата — троюродного брата Ахмада Эвтархойн Агlа-Мирзу, имам благодарил Ахмада за деньги, скакуна, белого верблюда и другие подарки, добытые после разгрома лагеря неприятеля на берегу реки ГIойсу, и просил Ахмада вернуться на должность. В ответном письме Ахмад благодарил за приглашение, но заявил, что возвращаются только покинутые невесты. Далее он писал, что имам может видеть его впереди своего наступающего войска и сзади — при отступлении. (Письма, сабля, ружье, пистолеты, подзорная труба Ахмада, хранившиеся в Автурах у Гапаевых, были конфискованы 22 февраля 1944 года.)
В 1851 году Ахмада потрясло известие о смерти от раны, полученной в июньском сражении на Нуракоевской поляне, мудира Малой Чечни Мухаммеда-Мирзы Анзорова, связанного с Ахмадом дружескими узами; а также переход в ноябре к русским наиба Хаджи-Мурата из Хунзаха.
17 сентября 1852 года имам Шамиль двинулся с войском на крепость Грозную. Этим походам он хотел поднять в Чечне свой пошатнувшийся из-за военных неудач авторитет, принудить царское командование к оборонительной тактике и увести аулы мирных чеченцев из-под крепости в Имамат. Однако замыслы Шамиля были раскрыты, и его отряд попал в засаду. Обступаемый со всех сторон, он вынужден был пробиваться, неся потери в людях. В этом нападении на Грозную участвовал и Ахмад. Предания так рассказывают об этом событии.
Подкупленный царским командованием провокатор Мустайпин Мохмaд предательски заманил воинов под крепость Грозную, сказав известному наезднику из Сержень-юрта Эрсанойн Берду о том, что есть возможность похитить в крепости полковника. Не подозревавший предательства Берд передал это Ахмаду, и тот со своими друзьями Буга и Таду направился к крепости. На переправе через Сунжу, когда наездники находились в середине брода, по ним открыли перекрестный огонь. Приказав друзьям отступать, Ахмад сам стал отстреливаться и прокладывать себе дорогу шашкой. Автуринец получил тяжелое ранение в ногу (была перебита главная артерия), но от погони ушел. Истекая кровью, он поехал в аул Старая Сунжа (Соьлжа), но охрана села встретила его выстрелами. Одна из пуль попала Ахмаду в предплечье.
Отъехав немного, окровавленный и теряющий сознание Ахмад сошел с коня, расстелил бурку и прилег. Своего любимого коня отпустил. Стрелявший в Ахмада охранник (он был из тайпа ялхой) сообщил кровникам Ахмада, переселившимся в Старую Сунжу, о местонахождении их обидчика.
Кровники нашли Ахмада в предсмертных муках и сочли для себя унизительным совершать казнь. Они соорудили носилки, подняли носилки с Ахмадом на плечи и понесли в аул. Этот благородный шаг кровников остановили злые языки, которые кричали вдогонку:
— Он убил ваших людей, а вы еще взвалили его себе на плечи!
«Саблей нанесенную рану врачи залечивают, плохим языком нанесенная рана не заживает», — говорят чеченцы. Кровь бросилась в голову мстителям, омрачив их рассудок. Положив носилки, один из них взял у раненого саблю, обнажил ее и нанес удар, напополам рассекший плечо.
— Хорошо рубит сабля? — обратился он к Ахмаду.
— Да, хорошо. Ее носил достойный мужчина! — Это были последние слова Ахмада Автуринского. В то время ему было всего 28 лет.
…Люди расступались и смотрели вслед траурной повозке, направлявшейся ко двору Ахмада. Братья Ахмада Гапа, Ета и Овхад с потемневшими от горя лицами отрешенно смотрели на покрытое буркой тело. Чермойн Цocap, шедший рядом с повозкой, бросил поводья и с трудом, едва сдерживая нахлынувшие горестные чувства, внезапно охрипшим голосом произнес:
— Нет больше нашего Ахмада!
Воздух пронзили стоны. Женщины зарыдали.
Статная, красивая жена Ахмада Г1изларха словно окаменела. День превратился в ночь.
Имам Шамиль с горечью встретил известие о потере мужественного автуринца. Суд Шамиля, рассматривавший жалобу по одному и тому же делу только paз в год, четыре раза, с 1853 по 1857 годы, рассматривал обстоятельства гибели Aхмадa.
На кладбище селения Автуры, у Axмад-хутора, в скромной, но ухоженной могиле покоится его прах. Недавно одна из улиц села Автуры была переименована в улицу имени Ахмада Автуринского.
Народ чтит память своего героя — борца против царизма и любит его за мужество и oтвагy, за честь и доброту, за твердость слова и чистоту поступков, за верность мужской дружбе, которой он дорожил, и чеченскому народу, который он любил больше жизни.
Краткий текст Жизнь и деятельность ярких исторических личностей, сыгравших значительную роль в истории, позволяют значительно расширить и показать созидательный характер чеченского народа.
В селении Автуры, Шалинского района, расположена улица имени Ахмада Автуринского.
Х.Гапураев. Из романа Ахмад Автуринский.
Чечня. Герой Кавказской войны Ахмад Автуринский
Ахмад Автуринский_верстка 15_03….. Разработка сайта: Атаев Джоха. Далхан Хожаев, в соавторстве с преподавателем Автуринской средней школы Абдуллой Гапаевым, Книга «Чеченцы в Русско-Кавказской войне»
Ссылка на полный текст (url)https://checheninfo.ru/373912-chechnja-geroj-kavkazskoj-vojny-ahmad-avturinskij.html
https://ru.wikipedia.org/wiki
https://govzalla.com/blog/lom95
/https://urok95.ru/
Нохчалла.com
Республика/область/ край/автономная область/автономный округ/город федерального значения–Чеченская Республика. Все регионы России и страны СНГ, где проживают мусульмане.
Район– Во всех районах Чеченской Республики
Населенный пункт – Все населенные пункты Чеченской Республики
Место бытования – Чеченская Республика. Все регионы России страны СНГ, где проживают мусульмане.
Фамилия лица –Гапаев
Имя Отчество лица –Яндарбек Саидбекович
Дополнение к имени – 24.02..1960г.
Даты –с.Автуры Шалинский район ул. Баматгири-хаджи №19
Место работы/адрес –
Тип ответственности –носитель
Фамилия лица –Мацаев
Имя Отчество лица – Масуд Мовсарович
Дополнение к имени – 19.05.1973г.
Даты – с.Автуры Шалинский район ул. З. Хизриева №19
Место работы/адрес –
Тип ответственности –носитель
Фамилия лица –Асхабов
Имя Отчество лица –Кюйри Гиланович
Дополнение к имени – 10.11.1955г.
Даты –с.Автуры Шалинский район ул.Р.Альтамирова №13
Место работы/адрес –
Тип ответственности –носитель
Фамилия лица –Исрапилов
Имя Отчество лица – Али Вахитаевич
Дополнение к имени – 1954г.
Даты – с.Автуры Шалинский район ул. Баматгири-хаджи №43
Место работы/адрес –
Тип ответственности –носитель
Фамилия лица
Имя Отчество лица –
Дополнение к имени –
Даты –
Место работы/адрес –
Тип ответственности –носитель
Фамилия лица –
Имя Отчество лица –
Дополнение к имени –
Даты –.
Место работы/адрес –
Тип ответственности –Исполнитель
Фамилия лица Ахмадова
Имя Отчество лица –Мата Алимхажиевна
Дополнение к имени –
Даты –21.08.1968г.
Место работы/адрес –ГБУ «ЦНТ» , методист Экспедиционного отдела, 364020, ЧР, г.Грозный ,ул. Е.Батевой, 4а
Структурное подразделение – ГБУ «Центр народного творчества»
Местонахождение –364020, ЧР, г.Грозный, ул. Е.Батевой, 4а
Тип ответственности –Исполнитель
Тип ответственности –Эксперт
Тип ответственности –Хранитель
Регистрация ОНН Наименование организации – ГБУ «Центр народного творчества» МК ЧР
